Один из крупнейших социологов современности Мануэль Кастельс посвятил свою научную жизнь урбанистике и тео­рии информационного общества и прославился как автор концепции сетевого общества и один из идеологов теории глобализации. В кулуарах Международного консультативного комитета программы развития НИУ ВШЭ профессор Университета Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе и профессор Открытого университета Каталонии в Барселоне рассказал корреспонденту РБК daily АНАСТАСИИ ЛИТВИНОВОЙ, где находится первое глобальное государство, почему власти боятся Интернета и почему помидоры — самая надежная валюта.
— В апреле российские силовые структуры заявляли, что видят в сервисах Skype, Gmail и Hotmail угрозу национальной безопасности. Через месяц с подачи президента Франции тема регулирования Интернета обсуждалась на саммите G8. Что вы думаете о попытках сетевой антиглобализации?
— Конечно, вы можете отключить Skype или Hotmail, но не в состоянии отключить Интернет. В Египте, в частности, делалась подобная попытка, но она не увенчалась успехом… Все правительства, включая и россий­ское, ненавидят Интернет, потому что они не могут его контролировать. Тем не менее они тоже зависят от этой Глобальной сети. Нельзя взять и отрезать немножко Интернета. Он как электричество: оно или есть, или нет. Поэтому хорошая новость в том, что Интернет существует, а плохая (для властей) в том, что правительства не могут контролировать то, что в нем происходит.
— Можно ли тогда говорить об Интернете как о первом глобальном государстве? Если это государство, то должен ли его кто-то регулировать или же оно должно остаться хаотичным?
— Интернет гораздо сложнее контролировать, нежели контролировать общество в целом, потому что Интернет — это действительно глобальная вещь. Это область независимых людей и «организация», не зависящая от какого-либо государства. В любом случае у него будет хаотичное развитие. Не должно быть никакого специального регулирования. Фактически Глобальная сеть должна работать по законам, которые существуют в той или иной стране. Если детская порнография запрещена в государстве, то она таким же образом должна быть запрещена в Интернете. Но это совершенно не означает, что нужно вводить отдельную интернет-полицию. Любая попытка закрыть Интернет в одной стране приведет к тому, что глобальные сообщества все равно сделают так, что Сеть будет работать. Получается, что тот, кто передает неугодное правительству сообщение, будет наказан, а само сообщение все равно пойдет в общество.
— Не опасна ли такая сетевая глобализация?
— Все в жизни опасно. Но Интернет опасен только для тех, кто обладает властью. Особенно для правительств, которые боятся людей. Для людей это означает только свободу.
— Не приведет ли бурное развитие Интернета и, соответственно, стирание государственных границ к чрезмерному смешению культур?
— Наоборот. И у нас есть данные по этому поводу. Национальная и культурная самоидентификация усиливается. В то же время люди передают знания о своей культуре другим народам. Для наглядности приведу пример: на английском языке в Глобальной сети дано менее 25% информации. На первом месте — китайский, второе место у испанского языка, третье — у русского. Между тем английский — общий для многих наций язык. Поэтому даже информацию о своих культурных ценностях в глобальный мир проще передать на английском, чтобы это было понятно всем. Нет такой вещи, как глобальная культура. Единственная глобальная культура — культура того, как нужно делиться своими культурными ценностями.
— Один из наглядных продуктов глобализации — евро. Как вы видите его будущее? Может ли он стать глобальной валютой?
— Сейчас главная проблема для евро — выжить. У него очень серьезные проблемы, и есть все предпосылки того, что евро вообще может провалиться как валюта. Евро был достаточно серьезным, пока в Европе не произошел финансовый кризис. Но в кризисной ситуации слабые экономики с низкой производительностью, такие как Греция, Португалия, Ирландия, а теперь уже и Испания, Италия, Бельгия, сильно проигрывали странам с высокой конкурентоспособностью и производительностью труда, как Германия или Франция.
Единственный путь поддержать евро — субсидировать слабые экономики. Однако, разумеется, граждане той же Германии с таким подходом не согласны. И это наглядно проявилось при выборах в Германии и Финляндии. В процессе кризиса стабильные страны не станут поддерживать Грецию или Португалию.
Так что мы не можем говорить о некой «европейской идентификации». Существует только национальная самоидентификация. А разные принципы ведения экономики и разная идентичность могут поставить евро в крайне тяжелую ситуацию. Если бы я был русским, то я бы ждал, когда евро стабилизируется.
— В будущем могут ли различия между экономиками разных стран размыться и исчезнуть?
— Наоборот, они только увеличатся.
— Но ведь по сути это противоречит концепции глобализации?
— Нет. Потому что существует ошибочное восприятие глобализации как общей и однородной системы. Глобализация — это сеть маленьких промышленных секторов, некоторых территории и, соответственно, некоторых народов. 90% работников в странах — местное население, а не глобальное. Однако финансирование глобальное, электроника глобальная, наука тоже становится глобальной. Так что получается, что все главные параметры и процессы в обществе становятся глобальными. Но тем не менее большинство народов не глобализованы.
— Какая валюта, по вашему мнению, может претендовать на лидерство в глобальной экономике?
— Япония вообще выходит из интеграционных процессов, так что это не иена. И не юань, поскольку мало кто доверяет китайцам. Евро вообще в коллапсе, а доллар имеет ужасные проблемы с дефицитом бюджета. В общую валюту я тоже не верю. Не может быть общей валюты, если экономики стран неодинаковы. Так что самая надежная валюта — это те помидоры, которые вы выращиваете сами на даче.
Источник информации: РБК daily